ac0fbaff     

Степановская Ирина - Экзотические Птицы



ИРИНА СТЕПАНОВСКАЯ
ЭКЗОТИЧЕСКИЕ ПТИЦЫ
Аннотация
Совсем недавно Тина была счастлива и любима — ив одночасье потеряла ВСЕ.
Нет больше сил бороться с самоуверенной и жестокой бывшей женой возлюбленного, отказывающейся «отпустить» мужа.
Нет больше сил терпеть одиночество.
Даже любимая работа, которая когдато была для нее смыслом жизни, больше не радует.
Неужели жизнь проиграна и не осталось даже надежды?
О нет! Надежда остается ВСЕГДА. И однажды в черной бездне отчаяния внезапно забрезжит свет. Свет счастья. Свет спасающей, исцеляющей ЛЮБВИ…
Выражаю глубокую признательность хирургу Михаилу Григорьевичу Лайнеру за помощь в работе над этой книгой
Тем, кто ожидает в комнате для посетителей, Тем, кто ждет диагноза, как приговора, они кажутся богами. Они улыбаются, вселяя надежду, или, что бывает чаще, не дают обещаний.

Пусть иногда, пусть' в короткий промежуток времени, они производят впечатление, что понимают все в этом мире. И мало кто знает, что эти усталые боги часто сидят в предрассветных сумерках, прокуренные, молчаливые, усталые, пахнущие йодом, а иногда и спиртом, и еле удерживают в подрагивающих пальцах ручку, чтобы вписать ею очередное имя и отчество в новую, пока еще тонкую, историю болезни.
Больной вбегает в кабинет к врачу.
— Ааааа! Доктор, доктор, что это у меня там такое?
— Не волнуйтесь, больной, успокойтесь. Покажите. Где? Ааааа! Что это у вас там такое?!
Из разговора на приеме у врача
1
Давление опять упало практически до нуля. Толчки сердца не прослушивались, компьютерный мозг вычерчивал на экране прямую линию. Тина дала разряд, Аркадий навалился на грудную клетку больной и ритмично стал нажимать на ребра. Кости хрустнули в нескольких местах, и Тина закричала:
— Осторожней, ты что! Мишка за сломанные ребра размажет нас на патологоанатомической конференции так, что сами костей не соберем!
— А что я могу сделать, если у пожилых женщин кости ломаются сами собой? Я и так давлю елееле. Иначе сердце не запустить.
— Еще даю разряд! — сказала Тина, и на коже грудной клетки, ниже сморщенной, старческой молочной железы появилось новое краснобурое круглое пятно. Но экран упорно высвечивал прямую линию. Валентина Николаевна почувствовала, что покрылась потом и не может вдохнуть.

Ей стало казаться, что это она сама лежит в палате реанимации, маленькая, сморщенная, худая, и из носа и изо рта у нее торчат белые полиэтиленовые трубки.
— Все, мы ее теряем, — донесся голос Барашкова.
«Но неужели ничего нельзя сделать?» — хотелось громко закричать Тине, но она не могла. Она беспокойно стала перебирать в воздухе руками, мычать, трясти головой, пытаясь освободиться от трубок, чтото понять, объяснить и позвать когонибудь на помощь, но все было зря.
«Валерия Павловича нет, и я сейчас тоже умру», — решила она и почувствовала, как покрывается липким потом паники. В следующий момент над ней высоко проплыли лица мамы, отца, Леночки, мужа и сына.
— Пустите меня! — закричала она, но вместо крика у нее получилось рыдание, по щекам заструились слезы. Ктото начал ее трясти, и голова ее стала колотиться о подушку. — Пустите! Мне больно! — замычала она.

И вдруг услышала над собой голос совсем из другого мира и поняла, что она жива, спит, и ее опять мучает привычный кошмар. Она с трудом разлепила веки. Ресницы были влажны.

Да, она действительно плакала во сне.
— Тина! Очнись! Уже почти полдень!
Как давно она не видела мужчину, что стоял сейчас перед ней? Три дня? Неделю? Или больше?

Она не могла вспомнить. В ее комнате ца



Содержание раздела